Реформатор Анан Ганаси бен Давид (*) родился в Багдаде, при халифе Абу Джафаре аль Мансур (**).

(*) Между историками евреев и арабскими писателями существует много противореция об Анане. Так Грец приписивает ему низкие побуждения в отпадении от Талмуда; признает его за человека эгоистичного, упорного характера, не имевшего установленного философского направления и владевшего далеко не обширными познаниями, между тем арабские писатели, весьма близкие к эпохе его деятельности, русуют его в весьма ярких красках, признавая за ним доблеетные качества. По их словам Анан был весь проникнут благочестием, истинно богобоязлив, никогда ни на миг не удалялся от правды. Он ратоборствовал не против одних только талмудистов, но и против караимов, кторые пренебрегали страхом божиим, нарушали заповеди и творили злые дела.
Пинскер в своем сочинении לקוטי קדמוניות (стр. 8) приводит отзыв о нем арабского писателья Масуда: Ананеи, последователи Анана, экзиларха (наместника над плененными Израильтянами), явившегося с восточной стороны в эпоху Абу Джафара аль Мансура и принес с собою копию Второзакония Мойсея. Когда же он увидел, что Талмудисты и караимы поступают противно заповедям и нарушают постановления Закона, восстал против таковых, уличая первых в лжеучении, а последних в нарушении постановлений. Он был высокоуважаем как за происхождение из рода царя Давида, так и за глубокую ученость, знание Закона и благочестивый образ жизни.
Если бы Анан родился при существовании Храма, то он удостоился бы, как говорят, быть пророком.
Там на шестой странице: Раби Ефет бен Сеид (караимский писатель), живший в первой половине двенадцатого столетия, писал, что традиция Бене Микра, караимов берет свое начало от Шамая. Там же не на девятой странице: Абу аль Фетта Магомед аль Шарастани об Анане: Ананеи заимствовали свое вероисповедание ит известного Анана бен Давид, Рош Гелута - экзиларха и его единомышленников. От других иудеев они отличаются порядком соблюдения праздников и субботнего дня. Они не употребляют в пищу мяса тех пород животных, которые приносились в жертву, а дозволяли есть мясо рыб, птиц, диких коз и оленей.

(**) Не смешивать с Абу Амарит аль Мансур, жившим в Испании и бывшим правителем халифата при малолетнем халифе Гишам.

Его родословие по восходящей линии: Анан сын Давида – Хасдая – Бостаная – Ананьи – Кафны – Абу Омара – Акивы – Неемии – Натана – Анана – Шафата – Иоаннана – Акувии – Скии – Шемаи – Овадьи – Исаи – Хасидьи – Берахьи – Ананьи – Мешуллама – Зеруббабеля – Педаи – Шаалтиеля – царя Иоакина  – царя Иоакима – царя Осии – царя Амона – царя Менасии – царя Скии – царя Ахаза – царя Иотама – царя Уззии – царя Амачии – царя Иорама – царя Иошафата – царя Аса – царя Авии – царя Ровоама – царя Соломона – царя Давида.

Потомство его живет и поныне в Египте между караимами и в деревне Хитта в 30-ти верставах от Багдада; хотя они и в упадке, но помня славный род свой, тщательно ведут свою родословную.
С древних времен у них сохранился родовой пергамент, куда они записывают имя каждого новорожденного, что закрепляется подписями членов общества, старшего газзана и печатью синагоги.

Молодость Анана прошла во всестороннем изучении Священного Писания и фолиантов Талмуда.
Профессиею его были авторская деятельность и преподавание Закона Божия.

Среди талмудического мира он стал известным как педагог, писатель о богословии и как человек благочестивого, безукаризненного образа жизни.
Впрочем не на долгое время эта репутация сохранилась за ним, потому что как только стал он говорить либеральные речи о божественном произхождении Талмуда, проповедывать, что Бог Один и Закон, данный Им Мойсею на горе Синайской, один, им написанный в Пятикнижии, а другого изустного закона не было и не существует, то тотчас образовалась из среди приверженцев Талмуда партия, враждебная Анану.
Давно уж веденная подпольная вражда между сторонами (*) рельефно выступила при предлежащем выборе на экзиларший престол.

(*) Что, гораздо раньше эпохи Анана, существовало учение караимов об этом удостоверяет один из крупных писателей из талмудического мира: Самуил Гольдгейм в сочинении своем под названием מאמר האישות напечатанном в Берлине в 1860 году на 131 стр. и далее пишет: выражение караимское вероисповедание не могло существоват раньше Анана и писатели наши, раввинисты, до его рождения, воспоминали о них под названием садукеев. Но это не дает права отрицать истину и не признавать, что борьба караимов с раввинистами за изустный закон существовала еще со времени второго Храма, которая древнее толка садукеев и борьбы их с фарисеями. По этому, караимы правы говоря, что вероучение их существовало еще до Анана, который только вывел его на свет Божий, собрал в одну паству его приверженцев, реформировал, установил и привел в систему это учение.

По упразднении патриаршего престола, установленного Мойсеем в роде Арона, над плененными иудеями владычествовал Рош Гелута - экслиарх, который обязательно должен был быть Наси т.е. быть потомком царя Давида.

Облеченный в этот сан всегда пользовался высоким почетом.
Взоры всего Израиля всегда были обращены на него, ибо он напоминал им былые, счастливые дни, природных своих царей и, будучи наследственным в реде царя Давида, имел особенное обояние так как оттуда же ожидался Мессия, спаситель Израиля.
Сами халифы оказывали глубокое уважение экзилархам и в числе прочих отличий им предоставлялось право пользоваться государственными экипажами, что, в то время, считалось весьма важным признаком почета (*).

(*) При прадеде Анана, экзилархе, Бостанай сану этому был присвоен особый блеск и царская пышность. Снабженный печатью от халифа с изображением мухи он стал представителем не только духовного, но и политического единства Израиля.
Об этом экзилархе сохранилось одно легендарное предание, в котором повествуется, что один из фанатиков - халифов, озлобленный на представителей иудаизма не пожелавшим принять  ислам, повелел истребить весь экзиларший род и прекратить потомство из дома царя Давида.
На следующую ночь, по приведении в исполнение своего злодеяния, тирану этому приснился сон, в котором он увидел себя гуляющим в одном роскошном саду. Тут он распорядился, чтобы все деревья в нем были вырублены, что моментально и исполнилось, а целым осталось одно маленькое деревцо. Когда же слуги варвара подошли уничтожить это последнее украшение сада, вдруг явился убеленный сединою, почтенный старец и выхватив трост из рук халифа, хватил его так крепко по лбу, что кров пошла ручьем из головы и из носа. При этом, старик грозно посмотрел на него и произнес громовым голосом: как ты, злодей, дерзнул уничтожить в моем саду, мною же насаженные деревья, насаженные и взрощенные в течении многих столетий! Тут злодей, обуянный страхом, пал ниц перед грозным старцем, прося пощады и помилования. При этом, он дал клятвенное обещание, что из оставшагося целым деревца он разведет сад пишнее прежняго. Проснувшись, он с содраганием рассказал своим домочадцам о виденном им страшном сновидении Те растолковали ему, что сон этот относится к истребленному им потомству царя Давида и, что виденный им старец, есть тень этого царя. Оставшееся целым деревцо означает, что спаслось какое либо дитя в этом роде из общего истребления. Тогда халиф принял энергичные меры, чтобы найти этого ребенка и действительно оказалось, что одна молодая женщина в беременном положении успела спастись и родивши мальчика спрятала его в доме одного огородника. Мать и мальчик были представлены халифу, который в ознаменование виденного им во сне сада и в честь спасшего его огородника велил дать ему имя Бостанай (бостан - сад, огород). Халиф распорядился, чтобы Бостанай был воспитан на его счет и когда достигнул тринадцатилетнего возраста был представлен ему. Тут на лоб юноши села вдовитая муха и хотя ужалила его до крови, он даже не моргнул из уважения к халифу. Это не ускользнуло от зорного глаза повелителя правоверных и оставшие довольным благонравием своего воспитанника и данными им мудрыми ответами, отпустил его вознаградив драгоценными подарками и повелел возвести его на экзиларший престол. В память его уважения к халифу повелел вырезать муху на экзиларшей печати.

Самые выборы в экзилархи сопровождались особым торжеством и великолепием (*).
В большом и убранном зале приготовлялись места для экзиларха и гаонов, т.е. президентов синедрионов (верховное судилище) сурского и пумпадитского.
Туда же стекались коллегии их с представителями общин.
Сурский гаон произносил реч будущему князю пленения, обращал его внимание на обязанности его высокого сана, увещевал его не кичиться над своими собратьями и быть верным долгу своему.
За тем, совершался обряд привода к присяге, который состоял в том, что оба гаона возлагали на него свои руки и при трубном звуке восклицали: да здравствует наш господин, князь такой то, князь пленения!
Народ, стекавшийся толпами на церемонию, отвечал радостными кликами.
За тем, все присутствующие, составя из себя как бы почетную свиту нового экзиларха, провожали его из синагоги в дом.

(*) См. Греца, История евреев от древнейших времен до настоящего, т. 11, 126 и 184