Давид (абу Сулейман) ибн Мерван аль Муккамас аль Ракки.
На эту весьма знаменитую личность предъявляют свои права как караимство, так и талмудисты.

Сын араба-мусульманина уже в зрелом возрасте и сделавшись известным ученым, он принял юдаизм по поводу следующего обстоятельства: в качестве ученого он заинтересовал узнать суть культурных вероучений, историю расколов и сект среди христианства, ислама и юдаизма: но так о последнем вероисповедании он еще мало знал, то старался познакомиться с этим предметом, почерпав сведения из верного источника.
Цель же у него была составить обо всем этом обширное сочинение, что он исполнил.

К тому времени успел уже Саадья прославиться по Египту и близь лежащим странам.
К нему-то бен Мервен и обратился прежде письменно, а потом и сам приехал в Египет.
Долгое время диспутизировал он с этим талмудическим гением и наконец, увлеченный последним принял юдаизм талмудического толка.
Став в таких близких отношениях к Саадье, конечно он должен был коротко познакомиться с антиталмудическим караимским учением.
Как читателям моим известно, еще в Египте Саадья успел написать несколько книг против Анана и его учения.
Познакомившись с этим сочинениями Давид Вавилонский ясно понял, что Саадья далеко не всегда прав и что им руководит не столько истина, сколько дух религиозной вражды, а отчасти и личный антагонизм.

Пытливый ум ново-обращенного не давал ему покоя и возъимел намерение от самых караимов получить разъяснение спорных пнктов и их мнение о свойстве изустного, традиционного закона.

Еще до своего переселения в Египет он познакомился с нашим одним ученым по имени Менахем, ниже сего описываемым мною.
Давид бен Мерван завел с ним переписку и между прочим обратил серьезное внимание на правила, практикуемые талмудистами при колотье животных и желал знать, применены-ли те правила и караимами!
Из самого хода этого дела видно, что бен Мерван нашел, вероятно, унизительным для себя второчно сделаться перебежщиком, а потому, хотя и не изменил вполне Талмуду; но ясно видно, что дал преимущество нашему учению.
Таким образом явилась возможность как одной, так и другой стороне причислить его к своим доблестным деятелям.
Современникам же его тем более было лестно считать его своим каждому, так как он был весьма влиятельным и богатым человеком, вдовавок и щедрым, любившим благотворить на широкую руку.
Особенно же любил поддерживать нуждающихся писателей и бообще всякого труженика науки.
Сверх того занимая почетное место при дворе оратимидского калифа, своим высоким положением мог льстит национальной гордости каждого.
Нужно здесь упомянут, что нам известны два ученых мужа под именем; Менагем ¹⁾ переписывавшихся с Давидом бен Мервам, когда он уже жил в Египте.
Один из них был Менахем бен Михаэл.

¹⁾ Хотя Пинскер и признает их обоих за одну личность, смотри לקוטי קדמוניות стр. 168